Ветер наверху, видишь, как кресла раскачиваются? Все это, стремительно переворачиваясь и кружась, рывками отпрыгивало назад, а впереди не было ничего — только белая распоясавшаяся мгла. Лыжа зацепилась за палку, палка схлестнулась со второй лыжей, образовалась нешуточная головоломка, и я никак не могла отыскать узелка, за который следовало дернуть. Из рассыпчатой вершины печального бугорка били в небо два серебряных луча — то победно сияли мои лыжи. Говорила тебе, возьми материн баул. Пришлось показать ей кулак, чтоб не переигрывала. А у этого — рот не закрывается, реснички хлопают, глазенки стреляют. Одеты они были в роскошные, норковые же манто, бюст не оголяли, принимая скромность за несомненное и вечное достоинство. В одиннадцать папаша загонял ее спать. Небось года три деньги копил, чтобы на этом рейсе оказаться. Ребеночка родить не успела.
Причем вместе со слухом и зрением. Или замерзла? Все кипело, сверкало, искрилось, летало и куролесило. Рядом с ними вышагивали верные подруги, то бишь супруги. Тогда я пошла одна. Тут же я увидела вихляющуюся на лыжах, как недоваренная сосиска, Юльку, которая при попытке столь же эффектного торможения категорически завалилась набок. Он обернулся, махнул рукой: — Все, Даш, побежал. Для скорости. Да это mauvais ton, господа! Пашет как проклятая. В ушках — тоже. Юлька обалдело хлопала глазами, а я, как старшая и опытная, не преминула поинтересоваться, за чей счет мы полетим в один из означенных аэропортов вызволять сумку. Тут Галка меня на выходе узрела, и словно третий глаз в ней открылся. Ему без разницы, откуда переводить, из Москвы или Эмиратов. Из больших окон лилось желтое теплое сияние, создавая иллюзию жаркого летнего дня, и точно такой же, чуть розоватый свет посылали вверх на сводчатый потолок сами колонны из превосходно замаскированных светильников. Тебе куда?
Я консервативен. Юльке, как младшей и по возрасту, и по социальному статусу, достался тоже не узкий диван-банкетка с нагловато выгнутыми, по стилю чисто французскими поручнями.
Впрочем, стоп! Смотри, тут нашего возраста и людей почти нет. Сама с собой до конца откровенной быть не могу. Я немного поразмыслила. На столике — круглая ваза с крепенькими желтыми, в тон текстильным листьям, тюльпанами.
Видно, уже усилием духа, а не тела. Рядом с ними вышагивали верные подруги, то бишь супруги.
Можно некоторые аксессуарчики подобрать. И что же? Да не переживай ты, Дашка, у меня шмоток — целый гардероб, вместе складывали! Говорит: Юлдусик, звезда моя Юлдусик — это Юлдуз. Кстати, Тунис был большой моей ошибкой.
Но не каталась. Я с интересом взглянула на племяшку.
Оно, конечно, покататься можно, отчего бы не покататься? Безусловно, мне льстило даже теоретическое пребывание в этой когорте. Галка подарила на день рождения. Посему люксовую «Le Lana» охраняли львы.
Говорила тебе, возьми материн баул. Ну, за свой счет возьми, или как там у вас? Юлька молча проглотила «Дусю», хотя в иной момент взвилась бы уколотой лягушкой. Вот в прошлом году погода была изумительная, солнце, тишина…» Юлька, кстати, вполне могла говорить об этом со знанием дела. Думаю, от этого вопля одинаково содрогнулись и рай, и ад. Все с горным загаром приедут, а я с морским. Там, на периферии моего разума, царила праздничная вакханалия цвета и движения. Нет уж! Впрочем, стоп! Лыжи у девиц отсутствовали вовсе, то есть кататься они и не собирались. Ну, не посмеет же он близкой родственнице своего друга предложить просто переспать?
А те из благодарности прощают им молодых любовниц, потому что понимают, что сами — хрюшки. Кристалы, соль для вписок. Не-супруг отличить было вполне легко: по возрасту, одежде, птичьему щебетанию и особенным, рассеянным взглядам, от которых не ускользала ни одна особь противоположного пола. Потому что тогда взгляд становится загадочным, манящим, а сами глаза из светло-зеленых превращаются просто в изумрудные, русалочьи. Причем хорошая. Шепотом, но все равно орала, потому что этот белобрысый урод шоркался рядом, заглядывая в глаза, и очень мешал. Лыжи у девиц отсутствовали вовсе, то есть кататься они и не собирались. И он мне скажет: бросай работу? Откуда им взяться в Куршевеле? Стенка оказалась теплой по всей высоте. Чтобы телеграм открылся он у вас должен быть установлен!
Вон, весь самолет — полный расслабон. Я чувствовала себя Золушкой, у которой до критического удара курантов оставалась еще чертова уйма времени — целая неделя. Я уже почти орала.
Но если ребенок так активно не хочет? Куршевельские кущи никак не заменяли им родной саванны. Странно охраняли, доложу я вам.
И ведь никакого понятия о том, что за испытание мне пришлось преодолеть! Еще и до Куршевеля не добрался, а уже в поиске. Олигарх он ведь тоже не дурак, если жена не только красавица, но и умница, то к чему любовниц заводить?
Ссылка на Гидру. Вот они, мои малепусечки. Да и то вряд ли московский. Нам бы Юлькин чемодан вдвоем осилить! Поиск книг.
| Купить МДМА Кристаллы Гриндавик | Купить Мефедрон Городовиковск | Героин бесплатные пробы Куршевель |
|---|---|---|
| 28-4-2023 | 168639 | 91004 |
| 14-3-2020 | 22445 | 163360 |
| 2-8-2016 | 17376 | 7695 |
| 29-1-2006 | 6430 | 55427 |
| 24-9-2018 | 972160 | 496196 |
| 11-7-2004 | 967400 | 175811 |
Поэтому я совершила самое простое и доступное: отлепилась от окна. Примерно такая! Пресекла я собственные сладкие мысли.
На столике — круглая ваза с крепенькими желтыми, в тон текстильным листьям, тюльпанами. Кажется, Макс и Клод от двери нам прощально махали. Нужно выбрать наиболее удобный для себя. А ведь хотела! Народ отходил от багажного терминала, важно толкая перед собой тележки с роскошными чемоданами и яркими сумками. Компания дружно расхохоталась и так, хохоча, вывалилась из кабинки Foret на площадку, которая упиралась в массивную деревянную дверь с выжженной надписью «BAR».
Если туфли, то только такие, каких в Москве не найти. Helena St. Может, даже сын какого-нибудь ларечника. И теперь совершенно определенно знала, что мы с Юлькой — одни из двадцати тысяч «дорогих россиян», которые тусуются тут непрестанно с декабря по март. Хрюшками своих боевых подруг кто-то из самих олигархов окрестил.
Оно то проходило, то проявлялось вновь, будто бы в меня игриво тыкали тонюсенькой, но очень острой иголочкой. Себя в короткой белой юбочке, открывающей вытянутые загорелые ноги. Да не переживай ты, Дашка, у меня шмоток — целый гардероб, вместе складывали! Главный вопрос решился быстро, почти мгновенно, а потом еще минут десять племяшка докладывала озверевшим от одиночества родителям о том, как мы летели, чем кормили в самолете, как долго ждали багаж и прочую лабуду, на которую, честное слово, было жалко и времени, и денег. Причем хорошая. И что теперь? Я вертелась перед зеркалом и так, и этак. Выполз из спальни, испуганный, тихий. Отец с дочерью ошарашенно посмотрели на мать и — промолчали. Оно, конечно, покататься можно, отчего бы не покататься? Еще минут через тридцать тщательного переодевания и наблюдения за этим процессом в огромное благодушное зеркало мы, вооружившись лыжами, словно воинственными арбалетами, сами похожие на прекрасных, вполне готовых к завоеваниям и безусловным победам амазонок, важно прошествовали на трассу. Мгновенный и яростный восторг полета, будто сильнейший оргазм, вырвал из меня крик радости, и тут же, вместо законного и заслуженного расслабления, меня объял дикий животный ужас. Сложенная из розового и коричневого, в тон кресел и лестницы, камня, она казалась одной из боковин огромной печи, зев которой скрывался в другом, недоступном глазу помещении. Я приподняла очки и незаметно подмигнула ей, успокаивая. Просто подыгрывала. И весь каприз. Хорош гусь! А ведь где-то стоял наш персональный «рено», взнузданный трансфером и готовый стартовать в Куршевель. Вот, оказывается, кто так мерзко скрипел ботинками, не давая сосредоточиться на радостях одержанной победы. Впрочем, нет, они совсем не резвились.
Выказывать преждевременную радость по поводу нечаянной возможности пополнить свой гардероб представлялось мне непедагогичным. Понимая это как помощь свыше, я попыталась цепануть длинным сверкающим ногтем близкую елку, чтобы повиснуть на ней, приглушив невероятную скорость последнего полета. Тут, где тусовались мы, такси причаливали на секунду, выплевывали пассажиров и тут же уносились обратно. Вот так удача!
А то нам в аэропорт пора, самолет через два часа. Правда, Дашенька? Вот, оказывается, кто так мерзко скрипел ботинками, не давая сосредоточиться на радостях одержанной победы.
Снова он. Глядя на себя в зеркало, я недоуменно рассматривала длинное стеганое пальто, отороченное пушистым белым мехом. А хочешь, Ильдар тебе больничный купит? Она уже бывала тут с предками. Вот, значит, туда, в семизвездочный «Burj Al Arab», мои родственнички и намылились. Изысканный стиль кантри, этакая деревенская комнатушка с мебелью из натурального светлого дерева, отороченная по лежачим плоскостям голубым гобеленом в желтых и белых кудрявых листиках.
Как бы это выразиться? И очень сексуально. Точно, вспомнила! Галка не возражала. Вон, смотри, лыжники загружаются. Тоже, что ли, курьером служит? Врать я не люблю, очень, даже из хвастовства. Ласковые голубые горы, волшебные зеленые ели, ослепительно-невинный снег долины, и над всем этим — яркое лазурное небо, чистейшая акварель, без растушевки, с серебряным, в золотой окантовке, евриком солнца посередине. Поэтому олигархи жен и не бросают. А то выпендрюсь в обновке, а чья-нибудь банкирская хрюшка то же самое схватит и припрется в тот же ресторан. Как и волосы.